Эмильена
По безмятежной поверхности пруда уже бежала золотистая рябь. Солнце катилось на запад, за лес, пламенея на верхушках корабельных сосен, могучие стволы которых казались отлитыми из меди.
Вода в пруду была темная, холодная; ледяные ключи, бившие из-под земли, никогда не давали ей застояться. Когда-то эту уютную лужицу обступали покатые песчаные берега, сплошь усыпанные блестящими камешками-голышами, и пустыми ракушками. Теперь те берега заросли осокой и камышом, вода подернулась тиной, и лишь в самой середине, где её питали холодные родники, оставалась темна и чиста.
Тень крыла скользнула по сонной позолоченной глади, спугнув лягушку с листа водной лилии.
-Что, пузатая, жутко? – развернув свой игрушечный самолетик, Эмильена промчалась над прудом еще раз, почти задевая воду крылом. Со всех сторон раздался тяжелый плюх неторопливых лягушачьих тел.
-Так, так! – захохотала девчонка, высунувшись из открытой кабины, - Берегись, зелень! Открываем школу выживания – уж я научу вас уматывать от аистов!
Она взмахнула головой – растрепанные волосы мешали глазам – и взвилась почти по вертикали, на скорости, от которой сердце колотилось у горла.
Легкая дрожь пробирала при мысли, что кто-нибудь может увидеть её, носящуюся вот так, будто ошпаренный чиж, над прудом. В семье довольно снисходительно относились к полетам, однако отец едва ли будет в восторге от того, что его взрослая дочь дурачится, распугивая лягушек и осваивая фигуры высшего пилотажа, ежесекундно рискуя сломать себе шею.
А ей не давали покоя слава Эмили Эрхард и «Чайка Джонатан Ливингстон».
Ветер свистел в ушах, и казалось, она уже слышит грозный отцовский зов:
-Эмильена!!!!!!!!!!!!
И сочувственный смешок братца:
-Не хотел бы я сейчас быть в твоей шкуре….
Её имя было словно создано для того, чтобы гневно звать во весь голос кого-то, кому собираются надрать уши. Есть, к примеру, имя Мэдж – чем громче его кричишь, тем больше крик походит на взбешенное мычание, весь эффект истаивает как облачко пара. Но то был не её случай – её имя звучало четко, гулко, певуче, вливая силу в любой голос: «Э-миль-е-наааааа!!!!». Вообще-то она всегда предпочитала Эмилию – но эльфы испокон веков любят длинные, сложные имена. Возможно, это всего лишь дань традиции, однако еще никто не встречал эльфа, которого звали бы Том или Джейн.
А Эмильена была самым настоящим благородным эльфом, точнее – эльфийкой-подростком, уже почти превратившейся в фею. И хоть её семейство не принадлежало к Высшему Кругу, оно пользовалось уважением и почетом всюду, где когда-либо слыхали о ком-то из её предков. Прапрапрабабка Эмильены, Рагнэль Четвертая, к примеру, прославилась тем, что хранила лесные клады и щедро одаривала трудолюбивых и скромных девушек – золотые монеты дождем сыпались на них с неба. И, между прочим, семья ничуть не стыдилась добросердечных проделок Рагнэли, хотя многие знатные эльфы до сих пор поминают её фокусы со сдержанным небрежением.
-Если б мне выпало несчастье жить в те далекие времена, я поступала бы как Рагнэль, - на лету размышляла вслух Эмильена, - Уж лучше наполнить золотом подол бедной девушки, которая помогла тебе перебраться через ручей, чем якшаться с лордами и королями. Сколько фей, самых прекрасных и сильных, растратили себя на глупые игры с людьми и соблазнение галантных красавчиков! Наш народ едва не вымер из-за их развлечений.
Эмильена выровняла «птичку» и полетела медленнее. Сосны вспыхивали от солнца как свечи.
Всего месяц назад кузен Азарель сконструировал для неё этот самолетик, точную копию старинного биплана – а она уже научилась управлять им так, словно это у неё самой, а не у машины были крылья. Родители не возражали против её внезапного увлечения авиацией – в конце концов, Эмильена с детства любила небо – а наличие самолета было лишь новизной, и, надо думать, скоро ей наскучит.
Эльфы ведь не летают на самолетах. Ручные птицы – воробьи, стрижи, голуби – верно служат им крыльями. У людей, правда, бытует миф, будто маленький народец и сам неплохо умеет порхать над цветами – но тут, пожалуй, виноваты платья со стрекозиными крылышками, столь любимые феями древних времен; да любопытные глаза поэта, случайно подсмотревшего за их хороводами. Эльфы никогда не могли и не смогут летать сами по себе – у них есть магия и крохотные тела, но в остальном они совсем точно такие, как люди.
Впрочем, именно люди и были главной причиной, почему отец уже несколько раз хотел отобрать у Эмильены самолет. Эльфа, сидящего на спине ласточки, в полете практически невозможно заметить – а как можно не заметить самый настоящий биплан в масштабах «чуть-чуть меньше чем под куклу Барби»? Разумеется, если какой-нибудь дурень вздумает поймать юную эльфийку вместо щегла, неудачи и беды посыплются на него одна за другой, и, в конце концов, он будет вынужден отпустить пленницу. Однако отец упрямо настаивал, что летать на птицах куда безопаснее.
Эмильена стремительно помчалась к лесу, чернеющему мраморным дворцом с золотой крышей. Ветер захлестывал в лицо белокурые волосы, сносил самолетик в сторону; с этой мощью почти невозможно было бороться.
Эмильена не видела ничего плохого в своих долгих полетах. Птицы казались ей медлительными и своевольными, а опасности ничуть не пугали. Человеку, которому грезятся средь бела дня кукольные самолеты, пилотируемые феями в дюйм ростом, можно только посочувствовать. Благодаря её шалостям там, в поселке за лесом, по крайней мере, двое уже никогда не возьмут в рот ни капли спиртного. Чем не доброе дело? Их бедные жены наконец-то вздохнут с облегчением.
Взмыв над соснами, Эмильена перемахнула через лес как через утомительное препятствие – сверху густые чащобы казались темными и неинтересными, золото больше не озаряло сумрачные верхушки. Только река приковывала к себе взгляд, торопливая голубая река, разрезавшая нахохлившийся лес будто червоточина. Солнце торчало из-за горизонта точно колесо, наполовину утонувшее в колее.
Когда за деревьями показался поселок, Эмильена нырнула почти к самой земле, ловко увертываясь от ветвей, увешанных тяжелыми яблоками, лавируя между потрескавшимися стволами и темными углами сельских домов. Отец оборвал бы ей уши, если б узнал, что она летает так близко от человеческого жилья. И тогда уж точно ей не видать своей «птички»!
«Сейчас меня легко принять за летучую мышь» - утешила себя Эмильена, едва не задевая крылом дома.
Поселок ей нравился, эльфы всегда выбирают места, где воздух пропитан покоем и добротой. И хотя семья Эмильены и Азареля жила в городе, в нескольких милях отсюда, даже отец считал это место самым спокойным на свете.
Молодая эльфийка взмыла вверх, чтобы не задеть собачью будку. Солнце уже спряталось, теперь только его запоздалые лучи, похожие на туман, боролись с приближающимися сумерками.
«Если не вернусь домой до темноты, отец будет в ярости» - вспомнила Эмильена, почувствовав холодок меж лопаток. У неё осталось в лучшем случае минут десять, чтобы кружить над поселком, прежде чем мчаться назад во весь дух – а за это время она не успеет повидать ни знакомых с детства собак, ни мальчишек, ни домовых.
Где-то совсем рядом золотисто горело окно. Старая женщина хлопотала у плиты и вихрастый мальчишка скучал с мощным котом на коленях. Эльфийка помнила мальчишку. Помнила и кота – а кот, без сомнения, помнил её, ведь эльфы и животные умеют чувствовать друг друга. У любого зверя есть душа, самая настоящая, злая или добрая. И если человек способен это ощутить, он может увидеть и фею, какой бы сильной ни была её магия.
Как знать, вдруг и этот деревенский паренек из таких? Эльфийка смотрела в знакомое теплое оконце, отчаянно борясь с одолевшим её желанием влететь прямо к ним в комнату, безо всякого волшебства, покружить над столом, состроить рожу разжиревшему коту. Старая женщина наверняка упадет в обморок – а мальчишку, пожалуй, только позабавит игрушечный самолетик и джинсовый комбинезон Эмильены.
Закусив губу, девчонка яростно сражалась с искушением. Эльфам разрешено появляться перед людьми только в человеческом облике, а она не сможет превратиться в человека до тех пор, пока не сдаст экзамен и не станет феей. Обидно и глупо. Напрасно люди думают, будто феями эльфийки рождаются – на самом деле это всего лишь звание, аттестат зрелости, если хотите, и просто так его не получить.
«Если б мы могли являться людям такими, какие мы есть, наша жизнь стала бы в сто раз проще» - с раздражением подумала Эмильена, - «Голову даю на отсечение, что эту ерунду с человеческим обличьем придумали скучающие древние феи, чтоб удобнее было соблазнять простодушных рыцарей!»
Странное чувство не давало Эмильене покоя. Полет вливал в её сердце столь необъятную радость, что хотелось утопить весь мир в ярких красках, устроить фейерверк чудес. Правда, времена Рагнели Четвертой давно миновали, и теперь осыпать девиц золотыми монетами – весьма сомнительное доброе дело. Если не хочешь создать человеку проблем, с золотом лучше не фокусничать, а превращать воздух в стодолларовые бумажки эльфы еще не научились, да и не стали бы никогда заниматься такими глупостями. У фей бывают разные таланты: дарить людям удачу, вдохновение, насылать приятные сны. Эльфы делятся своим волшебством и перенимают у людей их технические игрушки, создавая миниатюрные телевизоры, телефоны и микроволновки – вполне достойный обмен. Эмильена еще не выбрала себе специальность, хотя магия её была сильна и искрилась энергией юности.
«Я хочу увлекать людей в небо» - подумала девчонка, чувствуя ветер в своих волосах, - «Хочу дарить им счастье крыльев за спиной»
Последние лучи заката отражались в темно-синих глазах эльфийки.
Поселок с золотистыми окнами остался далеко позади. «Птичка» мчалась вперед что есть духу.
